[vd_fest]

К1-04. Клаус/Стефан. "Может, ты был больше, чем братом, для меня". Реки крови и алкоголя. Стефан фетишизирует какую-либо часть тела Клауса.

@темы: I кинк-тур, Клаус, Слэш, Стефан, Выполненные

Comments

[Гость]

Автор извиняется, у него не получилось рек крови и алкоголя, но и то, и другое, присутствует в количестве.
PWP, НЦ-17 и кинки. Небечено.

Больше, чем...

Кровь для вампира пахнет силой, неизбежностью, вечностью. Стефан за последние десятилетия изрядно подзабыл это ощущение, когда клыки погружаются в мягкую плоть, рвут артерию и кровь, горячая, ароматная, такая желанная и незабываемая, короткими толчками выплескивается в рот, заставляя чувствовать себя опьяненным и счастливым. Этот миг, когда ты пьешь чужую жизнь – его не описать никакими словами; его не забыть даже за вечность, если ты хоть раз его пережил.
Кровь из больниц никогда не сравнится с этой – не успевающей остыть, согревающей, живой. А еще питаясь донорской кровью, ты никогда не услышишь, как быстро, отчаянно и испуганно колотится сердце в груди человека, чью кровь и жизнь ты забираешь неторопливыми, жадными глотками.
Клаус заставил вспомнить все эти чувства, а затем – приказал отказаться от чувств вообще, но ни одно внушение мира не способно лишить хищника эйфории, которую он испытывает, поймав добычу и забрав ее жизнь себе. Стефан продолжал чувствовать эйфорию каждый раз, когда убивал – для себя или для Клауса, было уже неважно. Он делал это с одинаковым удовольствием и вообще слабо различал себя и Клауса, они уже стали в его сознании единым целым.
Стефан находит Клауса в отдельной кабинке в каком-то пустом ресторане за много миль от Мистик Фоллс. Тот сидит за столиком и пьет виски – быстро, умело, опрокидывая в себя стакан за стаканом, словно желая поскорее опьянеть. Сальваторе слегка улыбается, глядя на то, как влажный язык быстро облизывает нижнюю губу, и подходит к столику. Молча садится рядом с Перворожденным и делает глоток из его стакана.
- Зачем ты здесь? Я хотел побыть один, - недовольно шипит Клаус, отбирая стакан обратно. Стефан пожимает плечами и смотрит на руки Клауса. Эти руки кажутся ему совершенством – изящные пальцы, аккуратные ногти; его руки ухоженные, кожа, если до нее невзначай дотронуться, мягкая и нежная. Стефан задумчиво проводит подушечкой пальца по ладони Клауса. Тот морщится и отодвигает руку подальше.
- Тебе был дан приказ оставить меня в покое, - Клаус хмурится, сжимает кулак, и Стефан любуется выступающими костяшками пальцев, которые отчетливо видны на напряженной руке.
- Ты сказал, что не любишь быть один. Сказал, я тебе был братом. Решил составить компанию, по-братски, - ухмыляется Сальваторе, накрывает руку Перворожденного своей рукой, поглаживает большим пальцем его запястье. Клаус едва заметно усмехается и подзывает официантку.
- Тогда выпей со мной, - приглашает он и делает приглашающий жест в сторону девушки. Официантка смотрит непонимающе, и Стефан, глядя ей в глаза, собирается приказать ей подойти и дать кровь, но Клаус качает головой и жестом дает понять, что сделает все сам.
Он встает, одергивает штору, прикрывающую вход в кабинку, и медленно обходит девушку, касаясь рукой ее огненно-рыжих волос. На ее веснушчатом лице – страх и шок. Клаус проводит своими тонкими длинными пальцами по ее щеке, властно берет ее за горло, поворачивает к себе. Стефан слышит, как колотится у официантки сердце, и с некоторым разочарованием ждет, что Клаус велит ей успокоиться. Но он проводит пальцем по ее губам, смотрит в ее глаза и приказывает совсем другое:
- Молчи. Ты не позовешь на помощь и не произведешь никакого шума, - он ухмыляется и толкает девушку в объятия Стефана. Тот благодарно кивает, усаживает девушку к себе на колени – она пытается сопротивляться, но что такое сила человека по сравнению с силой вампира. Он заставляет ее обхватить его бедра коленями, ее короткая юбка задирается, и Стефан с нажимом проводит ладонями по ее обнаженным ногам. На бейджике у девушки – имя «Кэти», почти как Кэтрин, только в сотни раз наивнее, глупее, вкуснее. Кэти пытается дергаться даже тогда, когда сильные руки до хруста стискивают ее тело в насильном объятии, а Клаус подходит сзади и, прижимаясь грудью к ее спине, склоняется к ее шее. Стефан видит перед собой его чувственные губы, выступающие из-под них клыки, его глаза в обрамлении черных густых ресниц. Клаус предоставляет спутнику право кусать первым, и Стефан пользуется этим. Потом он наслаждается тем, как они по очереди присасываются к намеренно неаккуратной ране, слизывают струйками стекающую по шее жертвы кровь, иногда соприкасаясь губами или языками, тем, как Клаус держит девушку за плечи, сжимая пальцы так, что, наверное, уже раздробил ее кости. Кэти быстро устает вырываться и лишь едва различимо скулит – жалобно и тонко, как побитый щенок. Стефану нравится этот звук, нравится эта беспомощность, нравится видеть у ее ключиц окровавленные пальцы Клауса. Он перехватывает запястье древнего вампира, подносит его руку ко рту и медленными движениями языка слизывает кровь с его пальцев, с внутренней стороны ладони, с запястья. Клаус довольно щурится, наслаждаясь прикосновениями, сталкивает девушку с коленей Стефана и подается ближе к нему, царственным жестом протягивая ему и вторую кисть.

[Гость]

Стефан смотрит на него, целуя его руки, смотрит, как на личное божество или как на хозяина, что, в общем-то, недалеко от истины. А Клаус старается сохранить спокойное, лишь немного заинтересованное происходящим лицо, что безумно сложно, когда Стефан так ласкает его руки – по очереди втягивая в рот каждый палец, проходясь языком по подушечкам, вылизывая ладонь, как будто только что ел у Клауса с рук. Перворожденный ухмыляется, глядя на подернутые поволокой глаза Стефана, и склоняется к его уху:
- Какой же ты ручной, Потрошитель.
- Как неоднозначно, - выдыхает в ответ вампир и целует приоткрытые губы Клауса, сразу отдавая ему инициативу, позволяя быть грубым и несдержанным. Из уголка его губ стекает струйка крови, Клаус стирает ее указательным пальцем, подносит ко рту и медленно облизывает, и более возбуждающего зрелища Стефан в этот момент даже представить не может. Он смотрит на эти руки, и ему хочется ощутить их прикосновения повсюду, хочется чувствовать, как в него войдут эти изящные пальцы, или как эта бледная ладонь обхватит его возбужденный член, невыносимо медленными движениями вверх-вниз сводя с ума и заставляя стонать и умолять о большем.
Клаус понимающе ухмыляется и толкает Стефана в грудь. Сальваторе откидывается на спину и заворожено наблюдает за тем, как Клаус ведет снизу вверх по его телу ладонями, задирает на нем футболку, стягивает ее и отбрасывает на стол. Его пальцы обхватывают горлышко бутылки на столе, и он подносит емкость к губам Стефана. Тот улыбается и покорно глотает виски, а потом снова целует руку, которую Клаус подносит к его рту, и едва слышно стонет, ощущая, как второй рукой Перворожденный накрывает его пах и с нажимом гладит его возбужденный член через ткань джинсов. Рвано выдохнув воздух, он стягивает с Клауса рубашку, и тот, улыбаясь, встает на колени над Стефаном.
Раны Кэти все еще кровоточат, она без сознания лежит головой на столике, и ее пустое лицо повернуто так, что Стефан его не видит. Зато он видит кровь на столике – еще теплую и густую, и видит то, как Клаус проводит рукой по этой крови и затем мажет ей свое обнаженное тело. Стефан садится и, обхватив руками его бедра, начинает медленно слизывать кровь с его груди и живота, спускаясь ниже, до самого пояса брюк. Когда он расстегивает на Клаусе ремень, когда рывком сдергивает с него брюки до коленей, когда трется щекой о его твердую плоть сквозь ткань трусов, когда Клаус довольно улыбается над его головой – он краем глаза видит эту окровавленную кисть и мечтает прикоснуться к ней, ощутить ее прикосновение самому. И Клаус исполняет это его желание, вытирает кровь о свое тело и о его щеку, а потом обхватывает его голову ладонями, приближая к своему паху. Стефан, облизывая губы, стягивает с него белье и с наслаждением проводит языком вдоль длинного твердого члена, от основания до самой головки. Он облизывает ее круговыми движениями языка, потом спускается ниже, начинает вылизывать яички, но все его действия мучительно-медленные, а это не нравится Клаусу. Перворожденный сильнее пригибает голову Стефана к своему члену, вынуждает обхватить губами головку и резко насаживает его голову глубже, чувствуя, что вампир готов начать задыхаться, но, к счастью, ему не нужно дышать. Поэтому Стефан лишь прикрывает глаза и, подстраиваясь под ритм, выбранный Клаусом, расслабляет горло и подчиняется негласным приказам, исходящим от изящных рук на его затылке.

[Гость]

Он слышит хриплый, едва различимый стон над головой и поднимает на Клауса темные от страсти глаза. Клаус смотрит ему в лицо, продолжая трахать его в рот, и улыбается, облизывая чувственные губы, а потом отталкивает его от себя и торопливо стягивает со Стефана джинсы вместе с трусами. Он водит все еще окровавленными пальцами по телу младшего вампира, пощипывает его соски, оглаживает бока, заставляет раздвинуть ноги и дразнящее касается подушечкой пальца его возбужденного члена. Невесомыми прикосновениями он размазывает каплю смазки по блестящей головке, и Стефан стонет, шире раздвигая ноги и безмолвно умоляя о чем-то большем. Клаус ухмыляется, кусает внутреннюю сторону его бедра, что-то шепчет и, кажется, называет покорной сучкой, но Стефану в такие моменты даже нравится подобное обращение, нравится чувствовать себя полностью в чужой власти, нравится раздвигать ноги перед Клаусом и чувствовать, как его пальцы, влажные от слюны, скользят между ягодиц и разминают тугое кольцо мышц…
Клаус вставляет сразу два пальца, одним резким движением, без нежностей и подготовки, но Стефан лишь подается навстречу, принимая их глубже в себя, и гортанно стонет что-то вроде «еще! Сильнее!». Перворожденный ухмыляется и начинает уверенно и привычно двигать кистью руки, трахая Стефана пальцами, каждый раз задевая давно знакомую точку внутри его тела, заставляя Сальваторе выгибаться и бесстыдно насаживаться на его пальцы снова и снова.
Стефан стонет практически непрестанно, лишь иногда захлебываясь воздухом, и судорожно скребет когтями по обивке диванчика при каждом особенно прочувствованном движении Клауса. Клаус обхватывает его член свободной рукой и сжимает его у основания, не позволяя вампиру кончить раньше времени, как бы тому этого не хотелось.
- Клаус, пожалуйста… - без тени смущения или гордости стонет Стефан. Клаус склоняется к нему, не прекращая двигать пальцами внутри его тела, и скользит языком по его губе.
- Что – пожалуйста? О чем ты просишь меня, Стефан? – самодовольно, ощущая свою власть над этим вампиром и наслаждаясь ею, выдыхает Перворожденный ему в губы. Стефан в очередной раз насаживается на его пальцы и запрокидывает голову.
- Войди в меня, дай мне ощутить тебя в себе, - жарко стонет Сальваторе, и Клаус может лишь ухмыльнуться, заставить его прижать колени к груди, вынуждая чувствовать себя открытым и беззащитным, и войти одним плавным толчком, глядя в его глаза и видя в них удовольствие и чистейшую, ничем не разбавленную похоть.
Выбирая темп, Клаус то замедляется до того, что Стефан начинает протестующе мотать головой и двигаться ему навстречу куда активнее, то ускоряется так, что Стефану остается только коротко, беспомощно вскрикивать каждый раз, когда Клаус вколачивается в его тело, и вздрагивать от тихих шлепков бедер о бедра.
У Стефана нет ни стыда, ни преданности, ни любви, ни ненависти – только природный горячий темперамент, и это делает его беззастенчивым и просто потрясающим любовником, как считает Клаус. В очередной раз замедлившись, он чувствует, как Стефан напрягает мышцы, сжимая в себе его член; слышит, как Стефан, облизывая губы, молит о разрядке. Клаус едва заметно качает головой, давая понять, что еще рано, а потом перегибается через Сальваторе и подтягивает поближе бессознательную официантку. Она валится на пол между диваном и столиком, но падает так, что очень удобно предложить Стефану утолить жажду из ее запястья, и Стефан не отказывается – он пьет ее кровь и стонет, пьет ее кровь и подмахивает Клаусу, пьет ее кровь и целует его руки, шею, губы – все, до чего Клаус позволяет ему дотянуться со своими ласками.
Когда Стефану уже кажется, что он сейчас взорвется от невозможности кончить, Клаус все же отпускает его – делает пару быстрых движения по его члену, впивается зубами в его плечо, зажимает ладонью рот, не позволяя Стефану слишком громко кричать от долгожданного наслаждения, и выплескивает в него свое семя короткими мощными толчками.
Стефан прокусывает его ладонь, лежит, все еще тихо постанывая, и начинает слизывать капельки крови с его кожи. Клаус выходит из него и садится рядом на диван, чувствуя, что даже ему нужна пара минут, чтобы прийти в себя после такого секса.
- Уверен, что я был для тебя братом? – насмешливо интересуется Стефан, облизывая губы и глядя на Перворожденного до неприличия довольным, оттраханным взглядом. Он чувствует, как из него медленной тонкой струйкой вытекает сперма Клауса, его голос звучит лениво, хрипловато, и это тоже напоминает о том, что Стефан совсем недавно ощущал и какие ощущения дарил партнеру. Перворожденный ухмыляется, задумчиво проводит пальцем по губам Стефана.
- Тогда я тебя не трахал. Но уже тогда ты, возможно, был для меня больше, чем братом, - признает Клаус, и Стефан улыбается – блаженно и удовлетворенно.
- Значит, быть твоим братом было скучновато. Сейчас мне нравится больше, - Стефан смотрит ему в глаза и ухмыляется в ответ.
- Тем лучше, - невозмутимо тянет Клаус, прикрыв глаза. – У нас впереди ведь много лет…
Стефан кивает, и в его глазах читается предвкушение.

Fin.

[Lyizenok]

горячо

автор, спасибо.

[Tintalle]

автор, я вас боготворю

[Гость]

спасибо огромное, автору очень приятно!